КОМАНДИР САМОХОДКИ
Кайев Лев Авраамьевич ушел на фронт в 1943 году. Было ему тогда 17 лет. Вот что он мне рассказал: «Надела матушка мешок на плечи (сам я завязывать его еще не умел). Несколько месяцев спустя, когда наш эшелон с танками проезжал Орехово-Зуево, я забежал домой на час. Мама снова меня проводила.
Попал я на Белорусский фронт. Туда мы ехали по разоренной земле. Страшно было смотреть, как измучен народ. Когда паровоз притормаживал в опасных местах, мы выходили из вагона и отдавали людям то, что у нас было. Свои последние две-три горсти соли я отдал какому-то старику, у которого не было ни шапки, ни рукавиц и, кажется, повреждены ноги. А через час на нас налетели немцы. Помню, как мы прыгали с платформы, как заводили танки и самоходные установки (я был командиром одной из них), чтобы спустить их с поезда и увезти подальше от бомб.
На фронт мы прибыли в июле или в августе. Нас с ходу бросили в бой. Бои вели до глубокой осени. Потом уже в январе 1945 года нашу часть перебросили в состав войск, которые брали Варшаву. У меня сохранился польский журнал, где есть фотография дома, из-за которого моя самоходка вела стрельбу.
Затем фронт разделили на 1-й и 2-й Белорусские. Помню, построили войска. Вышли два военачальника - один передает войска, другой принимает. Они обменялись краткими речами. Первый Белорусский пошел на Берлин, второй, в составе которого был я, - на Лодзь, Кеслинг и Торунь. Однажды нам пришлось ночевать в башне Коперника. С боями проходили через густой лес, где, как нам потом сказали, была ставка Гитлера. Мы вышли к Данцигу и Гдыне. В эти дни я купался в Балтийском море.
В дни наступления я был ранен. Напоролся на пулемет. Не заметили пулеметчика, который лежал за камнями. Пуля попала в живот. Меня отвезли на студебеккере в медсанбат. Провалялся в госпитале две недели. Вскоре госпиталь был разрушен немцами. Я не знаю, что это было: бомбежка или обстрел. Помню, что госпиталь весь горел и превратился в развалины. Я чудом остался жив. На мне были кальсоны и китель. Я нашел в подвале английскую шинель (она была набита песком и патронами), штаны снял с убитого немца и пешком заковылял к фронту. Мне удалось добраться до своих.
После Данцига наша часть повернула к Берлину. 12 апреля при штурме Берлина я был вторично ранен в живот...
После войны случайно узнал себя, просматривая кинохронику. Помню, сижу я в своей комнате, и мать заходит ко мне: сынок, смотри, тебя показывают. А я вспомнил тот случай. Тогда за нами ездила машина с кинооператором, и я случайно высунулся из самоходки.
Рассказывать о войне мне трудно. Тогда мы были только со школьной скамьи, и нас бросили в самое пекло боев. Там я навидался много страшного, что до сих пор очень тяжело вспоминать.
После войны поступил в институт. Моим сокурсникам приходилось трудно, многие пришли из армии, после ранения. Днями и ночами просиживали за книгой. Чтобы получить стипендию, приходилось много работать. А без стипендии трудно было жить».